о времена расцвета искусства его оценивают словами: истинно или ложно, во времена упадка: красиво или некрасиво.

се лучшие музыканты сейчас — это убийцы музыки, потому что они занимаются профанацией, зарабатыванием денег. Если раньше говорили, что публика — враг музыки, потому что она требует только то, что ей знакомо, а то, что незнакомо, музыкой не считает, то теперь уже сами музыканты враги музыки. Такие люди, как Мацуев, Башмет, Спиваков, — они музыку превращают в фигню, потому что слушателям важнее они, чем музыка, которую они исполняют.

Хармса, на мой взгляд, вообще невозможно петь. Так же, как и Заболоцкого. Я не слышу в их стихах музыки. У Введенского, Хлебникова, Хвоста, такой дар в текстах есть… Они не скучные, они не диктуют ничего, у них тексты сами текут, с языка буквально срываются Поэзия Введенского — она глобальная, космическая. Его строки — они сами словно вьются с губ.

огда люди едут на лодке или сидят на берегу моря, они обычно поют. Очевидно, это уместно, музыка как бы голос самой природы.

Может быть, я оптимист, но я считаю теперь, что стихи надо писать редко.

И зубы у меня как клавиши, на какой ни нажмешь, больно.

Поэзия производит только словесное чудо, а не настоящее.

Я всегда уже день спустя вижу, что написал не то и не так, как хотел. Да и можно ли вообще написать так, как хочешь?

Если некоторые слова у людей совпадают, это уже много; сейчас можно только так говорить.

Бывает, что приходит на ум две рифмы: хорошая и плохая, и я выбираю плохую, именно она будет правильной.

Люди новой эпохи, а она наступает, не могут иметь твердых вкусов. Взять, к примеру, тебя, где твои вкусы? Можешь ли ты ответить на вопрос: ваш любимый писатель? Правда, у тебя на полке стоят книги, но какой случайный и шаблонный подбор! Между тем, прежде были люди, которые отвечали не затрудняясь: «Я люблю Плиния Старшего».

У меня основное ощущение бессвязности мира и раздробленности времени. А так как это противоречит разуму, то, значит, разум не понимает мира.

Я понял, чем отличаюсь от прошлых писателей, да и вообще людей. Те говорили: жизнь — мгновение в сравнении с вечностью. Я говорю: она вообще мгновение, даже в сравнении с мгновением.